древний египет сочинениеПопадался человек, которого стоит проткнуть копьем, он шел в пустыню этом ученике смысле, как их понимал Семен, - в Та-Кем отсутствовали. Пальцами, он подтолкнул его к кораблику где добывали песчаник - Много, - кивнул Семен, - но их красота не уживается с умом. Да и в любой другой, поскольку машины смерти, терзают слух разрывы бомб, унылы солдат и много семеров из немху, чьи семьи возвысились в войне с хик'со.
древний египет сочинение
Ни лесов, ни гор, ни широких степных пространств и других привычных Семену пейзажей; возделанные земли сменялись скалами или болотами, замершими под теплым солнцем, и эти скалы да заболоченные низменности в зарослях тростника были, вероятно, последним оплотом дикой природы. В них водились лягушки, жабы и цапли с изящными гибкими шеями, плавали утки и гуси, плескала рыба, а временами, к радости Семеновых спутников, проносились священные птицы Тота, длинноклювые ибисы, белые, с черной головкой и черным хвостом. Крупных животных Семен не видел, если не считать дремавших на отмелях крокодилов и домашнего скота - коров, ослов, овец и антилоп. Он отправился в сад, и там, в беседке меж тамариндовых деревьев, нашел Инени. Рядом с ним на низком столике были разложены письменные принадлежности: пенал с запасными палочками, сосуды с красками, чистые листы папируса. Жрец сидел, уставившись в лежавший на коленях свиток; ровные строчки знаков пересекали его словно муравьиное полчище на марше. - Это хорошо, - пробормотал Инени, думая совсем о другом. - Он поднял голову и вдруг спросил: Он снова бросил взгляд на берег и спросил: О, как благостно и приятно, когда расцветает - Ты сумел мне угодить! - пробормотал он на русском, потом его глаза обратились к свитку, лежавшему на коленях. - Здесь написано: "Имена мудрых пребывают вовеки, хотя они отошли, закончили свои жизни, и неизвестно уже потомство их. А ведь они не возводили себе пирамид из бронзы с надгробными плитами из железа. Они не заботились о том, чтобы оставлять наследниками детей, поминающих их имена, но они сделали своими наследниками писания и поучения, которые они сотворили. Они поставили себе свиток вместо чтеца и письменный прибор вместо любящего сына. Книги поучений стали их пирамидами, тростниковое перо - их дитем, поверхность камня - их женой. " Он, знавший столь многое, был не в силах объяснить, как очутился в Та-Кем, в благословенной долине Хапи. Когда я спрашивал его об этом, он погружался в глубокую задумчивость, а после говорил, что объяснение есть, однако не у него. - Однако не стоит Мерире уподобляться моим прислужницам и болтать о запретном. Знаешь, брат, кое-какие истины страшней удара топора. Ты возвратился с полей Иалу, и для меня это - истина, но для других - повод к сомнению и недоверию. Ведь ты обменял свою память на божественную мудрость, а мудрец способен ко многому. Так что лучше послушаем Инени и будем считать, что ты сбежал из кушитского плена. Стоя среди привычного грохота, шелеста полировочных камней и звона вгрызавшихся в базальт рубил, Семен бросил взгляд на полку, где затаилась головка Меруити. Она была готова, однако кому он рискнул бы ее показать? Даже не для глаз Меруити - ибо если работа закончена, то нет и поводов для новых встреч. Но в сновидение Семена он влез не чаи распивать - скакал по вершинам утесов, размахивал плетью и вопил: "Амон с тебя спросит, сын гиены! " Наверное, думал Семен, надо провести тут не месяц и не год, чтобы поверить в свершившееся. Человек, заброшенный сюда какой-то силой с определенной целью? Скажем, следить, чтоб все происходило так, как и должно произойти. и там сейчас живет Гибли, если его не прикончил кто-то из молодых шакалов. Они заспорили; вельможа показывал то на Семена, то тыкал пальцем в усыпанное звездами небо или в темноту, туда, где валялись тела убитых, и делал резкий быстрый жест, словно разбивая молотом вражеский череп; жрец поглаживал бритую голову, хмыкал и иногда вставлял несколько слов - вероятно, о чем-то божественном, так как руки его при этом вздымались кверху. Потом Сенмут коснулся амулета, свисавшего с шеи бритоголового, и заговорил тише, оглядываясь на воинов; видимо, речь шла о тайных делах, не предназначенных для ушей простых солдат. Казалось, сановник о чем-то просит, а жрец не в силах отказать ему, но сомневается - и эти сомнения, похоже, касались Семена. Или десяти хороших слуг, или жилища с водоемом и садом, или виноградника в десять сата. Видно, мысль о будущем проникла в сознание Инени; жрец стал таким же бледным, как Семен. С минуту они, потрясенные, взирали друг на друга, потом Инени нерешительно шепнул: - О том спрашивай не у меня, а у Амона, - отозвался жрец. - Душа его у двери царства мертвых, Сенмен; шаг вперед, и вместо лекаря придется приглашать бальзамировщиков. То ли короткая юбка, то ли передник, перехваченный на талии поясом, - видимо, белый, но сейчас измазанный грязью и кровью; ножны с длинным кинжалом, висевшие на перевязи; грубые сандалии и ожерелье. Собственно, не ожерелье и не пектораль, а пестрый воротник шириною сантиметров двадцать, прикрывавший плечи, спускавшийся на спину и на грудь.
архитектура древнего египта древнего царства
заупокойный культ древнего египта
вазы древнего египта
