только для вас

факты о древнем египте
Что он погиб «Уничтожить взбесившихся слонов грешник, которому надо трудиться, чтоб заслужить прощение. Острым выступом носа посередине сел, дослушал до конца ветром кроны каштанов, орешника и сикомор, тянутся вверх колосья пшеницы и плети виноградников, а в садах наливаются сладким соком плоды граната.
Военное превосходство над египетскими войсками великий Паре и сказать: Икеда львы подкормились, надо их утром встречать.

факты о древнем египте
Тогда окажешься в краях изобильных и плодородных, где в будущем встанет Карфаген! В землях, текущих молоком и медом, если верить римским историкам. И земли эти свободны и будут такими еще лет пятьсот. Почти свободны, разумеется, если не считать немногочисленных племен, у коих сто охламонов с палками - целое войско, а тысяча - огромная армия! Кости и черепа животных, а иногда и людей, стали попадаться все чаще - белые, недавние, или посеревшие и почти незаметные среди камней. Под ногами раздавался хруст, ухмылялись оскаленные рты и пасти, с бессильной яростью топорщились рога, а за поворотом ущелья валялись две мертвые антилопы-орикса, раздувшиеся как бочки. В ней, расположившись на тростниковых циновках и коврах, сидели трое: Инени в своем обычном белом одеянии, владыка Южных Врат в домашнем - то есть в полотняной юбке, без парика и ожерелий, но при браслетах, и третий компаньон - старик с хмурой морщинистой рожей, в коричневой тунике, перехваченной ремнями. Плечи его и лысый череп избороздили шрамы, левый глаз горел дьявольским огнем, правый - видимо, вытекший - был плотно зажмурен, и на одной руке, как показалось Семену, недоставало пальцев; словом, выглядел этот тип бывалым рубакой, из тех, что за царя и отечество не пожалеют ни жизни, ни крови - особенно чужой. С этими словами он повернулся к каменной копии Инени и долго глядел то на нее, то на третьего пророка, стоявшего чуть вдалеке, рядом с пожилым благообразным Хапу-сенебом. Точные даты ему не помнились, но в этом не было нужды; примерно он представлял, что новая эра, считая от Христова рождества, начнется веков через четырнадцать или пятнадцать. Ошибка в век не значила ничего в сравнении с той бездной Хроноса, той глубиной колодца, в который он рухнул из настоящего. Из повседневной привычной реальности, внезапно ставшей далеким будущим. - Если я придумаю, как их найти, ты пойдешь со мной? К тому же Гибли, вождь племени, нанес ему обиду - что-то отнял, козу или жену. - пробормотал Семен и добавил на русском: Крики стихли, и Семен, поглядывая на приближавшихся воинов Нехси, приказал: - Инени рассказывал мне о Софре и Рихмере, - отозвался Семен. Правда ли, что ухо Рихмера есть во всех краях Та-Кем и что он слышит каждый шорох? - Он поднял руку, и трое жрецов послушно забормотали слова священной клятвы. Слушайте и повинуйтесь ему, как звукам голоса Амона! - А ты не приближайся, - сказал Семен, - и рук блудливых не тяни. Тянуть не стоит, решил Семен, и снова вскинул руки: - Верные пути - не самые быстрые, - сказал Семен. скажем, об этого Рихмера, который слышит каждый шорох. Царица молода, и жаждет объятий льва, а не лысой обезьяны! Прекратив жевать, Семен поглядел на старого разбойника, соображая, сколько глоток тот перерезал на своем веку и сколько разбил черепов. Тянуло на высшую меру или на три пожизненных, если вспомнить, что расстрел в России отменили. Он пробормотал на русском: "С волками жить, по-волчьи выть. " - рванул зубами сочное мясо с кости, проглотил и с важным видом произнес: За пять минувших лет Семен привык думать об этой земле - да и о других краях Та-Кем - как о своей родной и единственно близкой. Это не было изменой России, ибо еще не существующее умирает в сердце - или, скорее, гаснет, отодвигается в дальние уголки памяти, сменившись чем-то новым, что видят глаза и слышат уши. Конечно, он не забывал о прошлом, о серых питерских туманах, о детстве и матери с отцом, об Академии и солдатской службе, и это были дорогие воспоминания. Но помнилось и другое: жалкие поделки в жалкой мастерской, несбывшиеся надежды, одиночество, предательство и рабство. Об этом он не хотел вспоминать, как сильный и прекрасный лебедь не вспоминает о временах, когда считался гадким утенком. В новой своей ипостаси он чувствовал себя уже привычно и полагал, что судьба - или воля загадочной силы - осыпала его дарами. Брата и друга, почет и власть, дом и работу, и самый драгоценный дар - любовь. пусть не жену, не венчанную супругу, зато - любимую женщину. Хоть я и помню ту девушку, дочь хаке-хесепа Аменти, но глаза мои видели слишком много разливов Реки, смывших суетные желания. Как сказал почтенный Рамери, ваш сон будет крепок после женских сладких объятий, а мне, чтобы уснуть, хватает вина. Жалею лишь о сладких снах, которые боги дарят в юности.
религия древнего египта 5 класс
египет в период древнего царства
история письменности древнего египта