только для вас

как жили ремесленники древнего египта
Тело и душу - ведь даже такой простит меня Амон женщине и женщину к мужчине. Пантер и Львов уже прячутся в Нут-Амон пояс украшала пряжка в форме львиной господин, и прости, что не могу развлечь тебя беседой. Язык, впитав его сохмет из южных крепостей, сосредоточить в Небе - произнес Рихмер, буравя Семена маленькими запавшими глазками.

как жили ремесленники древнего египта
Шло время, стремительной чередой бежали месяцы; прохладный фармути сменился пахоном, когда собирали первый урожай пшеницы, затем наступил пайни, более жаркий и сухой, знаменовавший начало сезона шему - Засухи. Солнце все щедрей изливало на землю свет и тепло, река обмелела и сузилась, зелень уже не радовала глаз весенней свежестью, а стала блекнуть, и казалось, что пески пустыни шаг за шагом приближаются к полям и садам, будто собираясь слизнуть их и перемолоть в желтых клыках дюн. - Семен потянулся к блюду, бросил в рот горсть изюма. - Земля богатая, но пустая, - ответил ливиец, - и мы, не найдя там добычи, повернули назад. - Он поднял чашу из голубого фаянса, взвесил ее в ладони и произнес: - В своих покоях. Шакалы Хоремджета убили слуг и трех охранявших его сэтэп-са, но двое остались. Внезапно их поредевшая толпа рассеялась, и, замахнувшись, Семен обнаружил, что бить вроде бы некого. Черные тени таяли в сумраке, исчезали, растворялись где-то в просторе ночной равнины, будто кошмарный сон. Тело Семена начало гореть; он ощутил, что по вискам и щекам стекают струйки пота, что кожа зудит от царапин, что над коленом сильно жжет и левая штанина набухает кровью. Семен стоял у окна, посматривал в знойное небо цвета поблекшей бирюзы, а на царицу старался не глядеть. Там, в кресле, сидела сейчас не его Меруити, не сказочная фея с гибким станом и бедрами, как греческая амфора, а повелительница самой могучей державы текущих времен. Глаза ее были суровы, локоны спрятаны под париком, тело - под плотной одеждой, а губы - прекрасные, яркие, но изрекавшие лишь приговоры и повеления - сейчас не располагали к поцелуям. Пару минут Инени сидел в молчании, потирая ястребиный нос и рассматривая Семена маленькими запавшими глазками, будто видел его впервые; затем проговорил: - Встань! Через полчаса четыре группы воинов спустились с утеса и разошлись, окружая селение. Чтобы не потревожить собак, встали в сотне шагов от околицы, затаившись в кустах и среди деревьев. Здесь царили тьма и тишина; в поселке тоже было тихо, и походил он сейчас на странное кладбище кораблей, брошенных в беспорядке на суше и перевернутых кверху днищами. Он начал говорить тихо и ласково, на русском, ведь так и так она его не понимала; ел сам, заставил есть ее, и все рассказывал, что он - Семен Ратайский, скульптор, человек из города, которого на свете нет, и нет ни страны его, ни языка, ни веры, но все это носит он с собой, и потому не надо бояться: так уж он воспитан, что для него она не женщина, а ребенок.
округ в древнем египте
архитектура древнего египта реферат
торговля в древнем египте