Нравы древнего египта
нравы древнего египтаС Софрой и Хоремджетом, Хапу-сенебом и Пенсебой добавила энергии; его говорит о старой и новой знати и о гражданской войне, которая мнилась неминуемой, если делить уже поделенное.
Зеленый полог был плотным, и Семен видел лишь отличалось нестабильностью и агрессивностью воинов, успевших схватить кто копье, кто палицу или пращу. Для оптимистов это будет хлынет из долины Хапи, срывая ливийцев - взглянуть на будущего противника. нравы древнего египта Поднос, уставленный мисками с мясом, лепешками, овощами, среди которых громоздился тыквенный кувшин, был нелегок, и девчонка тащила его, стиснув зубы и напрягаясь всем телом. Опустив ношу у ног Семена, она перевела дух, но не успела опять вздохнуть, как вождь ткнул ее жезлом под ребро. Сенмут не удостоил его визитом, однако Инени, что-то начертав на папирусе, вручил письмо коменданту Сарраса и повелел отправить с гонцом почтенному Инхапи. В Саррасе они провели ночь (Уста владыки и его брат со служанкой То-Мери и почтенным жрецом - в жилище коменданта, а остальные - в казарме) и отправились в путь с первыми солнечными лучами. Пятеро воинов, уцелевших после схватки с кушитами, остались в крепости, и теперь путников сопровождал новый эскорт, два десятка солдат и гребцов, не утомленных опасным странствием на дальнем юге. Семен заметил, что Инени о чем-то долго толковал с оставшимися воинами - видно, убеждая их, что брат царского зодчего явился не с тростниковых полей Иалу, а из какой-нибудь грязной и нищей деревушки разбойников-нехеси. Служивые падали ниц и лобызали с почтением руку жреца - похоже, клялись, что ничего не видели, не слышали и знают об этом деле ровно столько, сколько цапли из ближайшего болота. Семен, однако, им не верил и, глядя на эту сцену, бормотал сквозь зубы: "Продадут, шельмецы! " Он, в отличие от Инени, служил, а значит, помнил о главном солдатском развлечении - почесать язык насчет начальства. В этом смысле воины Та-Кем вряд ли отличались от бойцов-десантников. Долгие, долгие секунды они смотрели друг другу в глаза, потом царица глубоко вздохнула, и тонкая ткань на ее груди расправилась и напряглась. Такую, чтоб устрашить Рихмера, или царька дикарей из Шабахи, или справиться с Софрой, бросив его на растерзание львам. такую, чтоб покорить сердце Пуэмры или вложить бессмертную душу в холодный камень. Оглядев пруд и две пальмы на его берегу, Семен довольно кивнул: позиция выбрана правильно. Факел - сухая ветвь, обмотанная тростником, - уже покачивался в его руке. Он протянул его одному из своих бойцов: Глава 2 Тайная летопись жреца Инени 2-й порог - вдоль него была протянута оборонительная линия укреплений, выстроенных в пределах видимости одно от другого: Бухен, Икен (греч. Миргиса), Саррас, Аскут, Шалфак, Уронарти и в самом узком месте Нила - Хех (Семна) и Кумма. Эти рассказы привели Семена в тихий восторг; он ощутил, что на Земле не прерывается времен связующая нить, что мудрость поколении не иссякает в песках веков, но течет из уст в уста, и этому процессу не помеха ни климаты, ни языки, ни расстояния. Что же касается Мериры, то корабельщик был, несомненно, источником подобной мудрости, из тех людей, с какими стоит поговорить за жизнь. Он прочистил горло, уже не думая о том, куда и во что придется ввязаться, и чем грозит ему - а главное, истории! Сомнения и страхи вдруг покинули Семена, и родилась уверенность, что ниточка его судьбы уже вплетена в некую прочную ткань, связана с ней крепко-накрепко, и что бы он ни сделал, какой бы подвиг или глупость ни свершил, нитку из ткани уже не выдернешь. Какой-то человек уже шел к нему от костра, подняв над головой пылающую ветку. Он был пониже, чем Семен, и поуже в плечах, но тело выглядело сильным, мускулистым, а кожа в отблесках пламени отливала красноватой медью. Лицо человека показалось Семену странно знакомым; фотографическая память художника тут же напомнила, что мужчина похож на него самого - такого, каким он был лет пять назад, на пороге тридцатилетия. Ровные дуги бровей над темными глазами, широкий лоб, чуть плосковатые скулы, крепкий решительный подбородок. Губы, правда, были другими, более пухлыми, и нос не столь резких, как у Семена, очертаний. Но при мысли о них сердце мое сжимается и мрак окутывает душу. - Нельзя лежать на солнце, господин, - ливиец помог ему встать. Это в Та-Кем он бог, а здесь - демон, не ведающий пощады, как судьи загробного царства. Да и царство само неподалеку - прогуляйся днем в любую сторону, как раз и доберешься. - Я объясню тебе зачем, - сказал Семен, наливаясь злой кровью. - Всякий свершивший грабеж и убийство должен нести наказание. Разбойных главарей - удавить тетивами луков, воров - стегать, пока не посинеют, скот - вернуть. скачать тайны древнего египта загадки древнего египта достижения древнего египта
Зеленый полог был плотным, и Семен видел лишь отличалось нестабильностью и агрессивностью воинов, успевших схватить кто копье, кто палицу или пращу. Для оптимистов это будет хлынет из долины Хапи, срывая ливийцев - взглянуть на будущего противника. нравы древнего египта Поднос, уставленный мисками с мясом, лепешками, овощами, среди которых громоздился тыквенный кувшин, был нелегок, и девчонка тащила его, стиснув зубы и напрягаясь всем телом. Опустив ношу у ног Семена, она перевела дух, но не успела опять вздохнуть, как вождь ткнул ее жезлом под ребро. Сенмут не удостоил его визитом, однако Инени, что-то начертав на папирусе, вручил письмо коменданту Сарраса и повелел отправить с гонцом почтенному Инхапи. В Саррасе они провели ночь (Уста владыки и его брат со служанкой То-Мери и почтенным жрецом - в жилище коменданта, а остальные - в казарме) и отправились в путь с первыми солнечными лучами. Пятеро воинов, уцелевших после схватки с кушитами, остались в крепости, и теперь путников сопровождал новый эскорт, два десятка солдат и гребцов, не утомленных опасным странствием на дальнем юге. Семен заметил, что Инени о чем-то долго толковал с оставшимися воинами - видно, убеждая их, что брат царского зодчего явился не с тростниковых полей Иалу, а из какой-нибудь грязной и нищей деревушки разбойников-нехеси. Служивые падали ниц и лобызали с почтением руку жреца - похоже, клялись, что ничего не видели, не слышали и знают об этом деле ровно столько, сколько цапли из ближайшего болота. Семен, однако, им не верил и, глядя на эту сцену, бормотал сквозь зубы: "Продадут, шельмецы! " Он, в отличие от Инени, служил, а значит, помнил о главном солдатском развлечении - почесать язык насчет начальства. В этом смысле воины Та-Кем вряд ли отличались от бойцов-десантников. Долгие, долгие секунды они смотрели друг другу в глаза, потом царица глубоко вздохнула, и тонкая ткань на ее груди расправилась и напряглась. Такую, чтоб устрашить Рихмера, или царька дикарей из Шабахи, или справиться с Софрой, бросив его на растерзание львам. такую, чтоб покорить сердце Пуэмры или вложить бессмертную душу в холодный камень. Оглядев пруд и две пальмы на его берегу, Семен довольно кивнул: позиция выбрана правильно. Факел - сухая ветвь, обмотанная тростником, - уже покачивался в его руке. Он протянул его одному из своих бойцов: Глава 2 Тайная летопись жреца Инени 2-й порог - вдоль него была протянута оборонительная линия укреплений, выстроенных в пределах видимости одно от другого: Бухен, Икен (греч. Миргиса), Саррас, Аскут, Шалфак, Уронарти и в самом узком месте Нила - Хех (Семна) и Кумма. Эти рассказы привели Семена в тихий восторг; он ощутил, что на Земле не прерывается времен связующая нить, что мудрость поколении не иссякает в песках веков, но течет из уст в уста, и этому процессу не помеха ни климаты, ни языки, ни расстояния. Что же касается Мериры, то корабельщик был, несомненно, источником подобной мудрости, из тех людей, с какими стоит поговорить за жизнь. Он прочистил горло, уже не думая о том, куда и во что придется ввязаться, и чем грозит ему - а главное, истории! Сомнения и страхи вдруг покинули Семена, и родилась уверенность, что ниточка его судьбы уже вплетена в некую прочную ткань, связана с ней крепко-накрепко, и что бы он ни сделал, какой бы подвиг или глупость ни свершил, нитку из ткани уже не выдернешь. Какой-то человек уже шел к нему от костра, подняв над головой пылающую ветку. Он был пониже, чем Семен, и поуже в плечах, но тело выглядело сильным, мускулистым, а кожа в отблесках пламени отливала красноватой медью. Лицо человека показалось Семену странно знакомым; фотографическая память художника тут же напомнила, что мужчина похож на него самого - такого, каким он был лет пять назад, на пороге тридцатилетия. Ровные дуги бровей над темными глазами, широкий лоб, чуть плосковатые скулы, крепкий решительный подбородок. Губы, правда, были другими, более пухлыми, и нос не столь резких, как у Семена, очертаний. Но при мысли о них сердце мое сжимается и мрак окутывает душу. - Нельзя лежать на солнце, господин, - ливиец помог ему встать. Это в Та-Кем он бог, а здесь - демон, не ведающий пощады, как судьи загробного царства. Да и царство само неподалеку - прогуляйся днем в любую сторону, как раз и доберешься. - Я объясню тебе зачем, - сказал Семен, наливаясь злой кровью. - Всякий свершивший грабеж и убийство должен нести наказание. Разбойных главарей - удавить тетивами луков, воров - стегать, пока не посинеют, скот - вернуть. скачать тайны древнего египта загадки древнего египта достижения древнего египта
