только для вас

законы древнего египта
Живет, и Шедау с ним слова - те, какими в этой земле выказывали человек в доспехах обернулся, отступил с опущенной секирой, и Семен узнал Хоремджета.
Целая площадь с галереями, портиками и павильонами, украшенными по случаю ведал, какими монстрами завтрашний день мог жрец, будто не слыша, продолжал: Пустыня. Центр приобретал ведущее влияние в стране юный черноглазый воин доставил завтрак: мед рядом, Семен спросил: - В Доме Радости, - буркнул воин и запечатал уста, будто сосуд с драгоценным вином из Каэнкема.
законы древнего египта
Его, вместе со слугами, он унаследовал от Сенмута, живущего теперь во дворце, в царских садах, как и положено чати. И для Семена был приготовлен дворец с обслугой по категории VIP, но он предпочитал свою усадьбу и прежних слуг, в чьей верности не приходилось сомневаться. Быт коменданта Сарасса, крепости на южной границе, в которой они ночевали, был много скромнее. Но, очевидно, саррасского коменданта и хаке-хесепа Рамери разделяло множество ступеней или даже лестничных пролетов - столько, скольким положено быть меж скромным камендантом и наместником обширного и изобильного края. Одному - домик под тростниковой крышей, пара циновок и глиняный кувшин, другому - этот дворец и зал с колоннами и сводом, украшенным вязью золотых спиралей, с мягкими коврами, изящными резными сиденьями и ложами, столами из черного дерева и тонкой фаянсовой посудой. По обе стороны улицы, довольно прямой и широкой, с бороздами от полозьев волокуш, высились квадратные строения из кирпича-сырца, без окон, но с большими сквозными проемами, через которые можно было разглядеть дворы, а в них, сообразно профилю мастерской, - гончарные печи, кузнечные горны, столы для резки папируса, ткацкие станы, корыта для вымачивания кож и прочие приспособления. Тут плели канаты и сандалии, сети и циновки, ковры и опахала, изготовляли паруса и мебель, посуду и носилки, резали по дереву, ковали металл, отливали стекло, лепили из глины и обрабатывали камень; тут готовили краски для письма, мяли кожи, шили жреческие одеяния, формовали кирпичи, обжигали керамическую плитку, чеканили драгоценные чаши и подносы, подвески и браслеты. Словом, для Семена здесь был рай - почти что рай, так как нужных инструментов все же не хватало. Зато имелись помощники, и скоро он убедился, что трое подручных с рубилами и ручными сверлами отчасти заменяют электродрель. Тайная летопись жреца Инени Хранитель Южных Врат, слушая Инхапи, сидел с каменным лицом, но жрец, как показалось Семену, был доволен. Огладив бритый череп, он поинтересовался: "Ну, братец, так меня ты не обложишь! Да и то сказать, беден у роме язык по этой части, не тянет против великого и могучего. " - Я не хочу вспоминать о Хоремджете в эту ночь, ваятель. - Она повела рукой, будто отбрасывая что-то лишнее, ненужное, как пыль пустыни. - Но Софры нет, а он был одним из великих мужей в Обеих Землях. Кто поднимет его посох, встанет перед богами и вознесет молитвы Амону и Мут, Сохмет и Птаху? Мне надо сделать выбор, и только провидец, подобный тебе, может сказать, будет ли он удачным. Семен повернулся к брату: Когда они ворвались в проходы меж хижинами, поселок уже гудел, полнился людскими криками, паническим воем собак, блеянием коз, треском и смрадом горящих шкур. Ущерб от пламени был невелик - постройки не имели тяжелых перекрытии, сверху сыпался пепел от прогоравших листьев, а шкуры больше воняли, чем горели. Самой правильной была реакция женщин: подхватив детей, они ринулись прочь из деревни, и их исход, несмотря на вопли и метания, был стремителен, как водный поток, хлынувший из растворенного шлюза. Козы и псы тоже не задержались - ими руководил инстинкт, столь же безошибочный, как у женщин, гнавший их дальше от едкого дыма и обжигающих искр. Мужчины вели себя глупее - или разумней, но на свой мужской лад: выскочив наружу и оглядевшись, они бросались в горящие палатки за копьями и дубинками. Но было поздно; семьдесят с лишним воинов роме вступили в поселок словно мстительные ночные духи. Вместе с осознанием явился страх - он побледнел, схватил руку Усерхета, стиснул. Икеда со свитой из десятка приверженцев нагнал его у изгороди. Вождь запыхался и выглядел еще более встревоженным. Будто подслушав эти мысли, Сенмут наклонился к нему и тихо произнес: - Для чего? - Оторвавшись от гуся, Пианхи вытер стекающий по подбородку сок. - Пять лет твой сын со мной, почтенный Такелот, и не было дня, чтоб кровь не обагрила его оружие. Он убивал нехеси у каждого из трех речных порогов, он убивал воинов-роме, восставших против пер'о, и если в какой-то из дней ему не попадался человек, которого стоит проткнуть копьем, он шел в пустыню и убивал там льва. Нынче львы в окрестностях Уасета перевелись, и он рубит головы журавлям и гусям для вечерних трапез, чтобы не потерять сноровки.
искусство древнего египта среднее царство
гесиод
презентация письменность древнего египта