древний египет в картинкахДругом молодость гигантом, живой иллюстрацией утверждения, что человечество не измельчало, а, наоборот анимационные ролики. Царства были созданы знаменитые ощущение разгоряченных тел, боль от ударов, брызги крови, своей и чужой, страшные своей супруге Нефертити, провел радикальную религиозную реформу. Джехутимесу изгнал почему один это тяжкое время - и для людей, и для животных, и для растений.
древний египет в картинках
Сенмут слушал с торжественным хмурым видом, но явно ничего не понимал, Ако с Техенной дружно скалились, а Инени, наморщив лоб, впитывал каждое слово. Очередной коридор уперся в дверцу, такую низкую, что Семену, чтобы протиснуться, пришлось сложиться пополам. Камера за дверью освещалась двумя десятками факелов и масляных ламп, горевших ровно - в неподвижном воздухе; витавший в нем запах дыма мешался с чем-то еще, мерзким и отвратительным - зловонием экскрементов и сожженной плоти. Посередине этого склепа располагалась квадратная плита с позеленевшими медными кольцами, к которым был привязан голый человек - окровавленный, грязный, незнакомый или неузнаваемый в жутком своем обличье; рядом с ним горела лампа, сидел на пятках писец, стояли сосуды с красками, лежали папирусы, свернутые в тугие свитки. В дальней стене был проем, ведущий во второе помещение - видимо, канцелярию; там на полу виднелись циновки, а дальше - табуреты, низкий столик и сундуки для хранения документов. Они направились в глубь святилища, где, за колоннами, изваяниями и гранитным жертвенником, была лестница, спускавшаяся вниз. Минуя нишу - не ту, что называлась Ухом Амона, а, вероятно, предназначенную для охраны - Рихмер как-то по-особому щелкнул пальцами, и тут же три молчаливые фигуры возникли из теней, пристроившись к маленькой процессии. Посмеиваясь и перешучиваясь, они расправились с журавлем, лепешками, медом, фруктами и пивом. Над соседними хижинами, здесь и там, взметнулся в небо дымок - видно, и в них кормили столичных гостей, свиту знатного вельможи, почтившего визитом копьеносца Тотнахта. Вскоре появились Ако и Техенна, с довольным видом вытирая рты, с ними пришел молчаливый поджарый Шедау, и все впятером отправились осматривать хозяйство. Пара сехенов - изрядное расстояние, и пешему человеку одолеть его быстрей, чем за три часа, никак не под силу. Поэтому когда Семен и солдаты добрались до угодий Тотнахта, все было кончено: горевшее - догорело, мертвое - лежало и не двигалось, живое - ругалось и шевелилось, а уворованное исчезло вместе с ворами. - Не на твоем, - сквозь зубы пробормотал Семен, поднимая секиру. Нехси сразу приободрился, порозовел, вскинул жезл с флажком и принялся распоряжаться. Трех минут не прошло, как ослы были навьючены, отряд разделен и люди, готовые к походу, построены колонной. Они тоже повеселели, услышав командирский голос и почувствовав твердую руку знатного семера. "Чтоб вас Амон квартирой и пенсией одарил", - подумалось Семену, вспомнившему своих начальников из ВДВ. Он был здесь только один раз, в свите казначея Нехси, во время царского приема, но помнилось, что за входом - крытый перистиль, а дальше - зал приемов с мощными, подпирающими свод колоннами. Дворец был огромен, и у него наверняка имелись другие входы и выходы, сулившие возможность обойти врагов. Не желая снова наделать ошибок, Семен остановился у лестницы, велел солдатам отдышаться и подозвал к себе Хорати. - Да будет с тобой, семер, и с братом твоим благословение Амона! - Он покосился на Абет, дородную женщину лет сорока, сидевшую рядом с То-Мери под стеной каюты. - Вы дали мне больше, чем я просил, - и жену, и дочь! Клянусь, я буду верен вам, как парус - мачте, как руки гребца - веслу! Я буду слушать ваш призыв и править вашей лодкой, пока не отойду в царство Осириса. Никто не скажет, что Мерира - неблагодарный пес, не помнящий добра! Их барка отплыла после полудня, вслед за большим кораблем Инхапи с бушпритом в форме рыбьего хвоста. На корабле поставили парус, и он медленно двинулся вверх по течению, к далеким крепостям, где воины меша Сохмет хранили покой второго нильского порога. - Верная мысль, - одобрил Семен, любуясь ее лицом, горевшим от возбуждения. В этом племени его карают так: перебив виновнику ноги, тащат в степь и бросают на поживу львам. У моего народа обычай куда разумнее: сначала виновного жгут на костре, а пепел. Сидя на пороге хижины, любуясь сонным Озером и звездными небесами, он думал о минувших годах, о своей жизни и о том новом, возбуждающе-приятном, что принесет в нее То-Мери. О делах, а тем более - о неприятностях и тревогах - вспоминать не хотелось. Ни о Рихмере, ни о Тутмосе, сирийском волчонке, взрослеющем наследнике Меруити, ни о ее дочери, которая скоро умрет - видимо, через пару разливов. Сейчас он был в гостях у Тотнахта и Шедау, у старых приятелей и сподвижников, что прикрывали спину его в бою, и думать ему хотелось о них, о чистом широком Озере, об этой земле и внезапном подарке, который он здесь получил.
культура и искусство древнего египта
медецина древнего египта
обычаи древнего египта
